Герои Этерны-1

[Milly-Griff]

Собственно, этим постом мне хотелось бы начать серию (надеюсь, не такую длинную, как цикл Веры Камши, бугагашенька) постов про любимых персонажей Этерны. Их (постов) будет не так много, вернее, скорее всего, мало, но если вам хочется узнать про моё отношение к кому-либо, говорите имя персонажа. Опус не обещаю, но пару строчек своего мнения черкну. Ну это так, к слову.

А поговорить сейчас я хочу не столько о любимом персонаже (он таковым не является), сколько о том, к кому у меня, пожалуй, самое сложное отношение.

Ричард Окделл.
(всё последующее – исключительно ИМХО. Приветствуются дискуссии, но не холивары))

Дик, если исключить Одинокого или как там бишь его, появляется в серии первым и вначале мы видим всё именно его глазами. Имхо, это была едва ли не самая большая ошибка автора (естессно, кто я такая, чтобы судить писателя, но это кагбе мой дайр, так что продолжим)). Чаще всего мы видим события глазами того, на чьей стороне автор, хотя это абсолютно не всегда. Так, у Роулинг мы видим всё именно глазами Гарри и оценку персонажам частенько даёт именно Гарри (и она может не совпадать с нашей), хотя повествование и не ведётся от первого лица. Тут – «репортёр» - Дикон. Это уже потом становится ясно, что «репортёров» будет много, но написать столь полифонично, и чтобы стиль каждого «репортёра» был уникальным и особенным и не сливался в одно пятно – такое под силу далеко не каждому автору. Тут нужно быть Достоевским или Толкиеном. Я иной раз ловила себя на мысли, что, читая быстро и стремительно, даже не замечала смену «репортёра». Но мы, кажется, о Ричарде.

Дик сразу и мощно заявляется как симпатичный, в общем-то мальчик, которого выдернули из дома и забросили в учёбу и взрослую жизнь. И от этого первого впечатления очень сложно отделаться потом, даже когда появляется Рокэ, и мы постепенно начинаем видеть другую сторону медали.

Моё мнение – Автор Дикона слил. Слил стремительно и безобоснуйно. Его умение рассуждать, его первые попытки увидеть правду среди нагромождения мифов, которыми его кормили в детстве, в книге эдак третьей начинают исчезать со скоростью самолёта в чистом небе и испаряются без следа настолько, что в «Шаре судеб» мы уже видим возвращение к первоначальной точке ака «Честь Скал и святой Эгмонт». Такой откат назад для развивающегося персонажа приводит разве что в недоумение. У меня создалось полное впечатление, что, в отсутствие столь необходимого для фэнтэзи яркого антагониста-бяки-злодея (кого брать на эту роль? Сильвестра? – так он, простите, во-первых, умный и иногда хороший, во-вторых, дуба дал после кофейку; Альдо? – не смешите мои белые штаны)); Дриксен/Гаунау/Гайифа и тэпэ? – ну да, воюем помаленьку как и сто лет назад, разве ж это новость?). К слову сказать, пока были живы тот же Квентин и Альдо, было вполне весело. Так вот, в отсутствие этого самого антагониста, который бы творил нечто, что потом героически нужно было бы разгребать до одури положительным рефлексоидам вроде Робера, таковым козлом отпущения стал Дик, которому автор начал быстро отключать мозги, здравомыслие и доброту.

Апофигеоз, конечно – сцена с Катари в ШС, в которой логика и не ночевала. Состояние аффекта, как можно предположить? Но в состоянии аффекта не размышляют, что это нужно сделать для Чести Скал. Вполне осознанный поступок? Тогда зачем визги, крики и «мы поженимся сейчас!». А так пришёл, обозвал шлюхой, заколол и увидел кровавые маки в глазах, хуле! Как будто он каждый день такое делает.

Кстати, о маках. Образы Камши мне во многом нравятся, но не когда они набивают оскомину. Знаете, есть такой «писатель» - Вадим Панов. Так вот, он как выбрал один раз удачные слова в книге, так они и кочуют у него из тома в том аки сарматы по степям. Отсюда – обилие «долговязого франта в белом костюме», «грациозной Яны, чьи глаза залило тяжелое золото Кадаф», «мускулистого, с коротким «ёжиком» Артёма» etc. (У Панова). Отсюда – «красные маки Ариго», «девочки-припепочки-поведу-закружу-потанцуем?» Вальдеса, «ледяной взгляд Валентина», «крутящиеся» усы Жермона-Германа» (У Веры).

Очевидно, идиотизм Дика уже тоже стал образом, от которого автор физически не может отказаться.
Тогда ради чего я тут всё это строчу – спросите вы))).
А потому что Дик мне нравится. Он в своём роде нравится мне едва ли не больше, чем другие персонажи по одной простой, но, наверное, самой-самой важной для писателя причине.
В него верится. Он живой.
Он не Марти-Сью-наше-всё Алва, он не кавайная няшечка Марсель, он не вечная грустная «графоделяферовская» рефлексия Робер. Он – выросший в храме поклонения культу Эгмонта и в 17 лет узнавший, что всё это – туфта на постном масле – всё, во что он верил. Каким он должен быть? Это, хрена ли себе, тот возраст, когда всё подобное будет восприниматься в три раза больнее!
Поэтому как бы я не любила того же Валентина Придда, в него – такого – 17-19-летнего мне не верится. Ходячее воплощение ума, доблести, сдержанности – идеал, как не крути. Ещё бы такого не любить. А вот в Дикона мне верится. Позволю себе высказать крамольную мысль, что ненавистники Дикона не любят его прежде всего за эту «жизненность». За то, что попади они в такие условия, да или просто в тот мир, вряд бы стали Валентинами-Ойгенами-Лионелями. Боюсь, что большинство из нас (и я в том числе, поверьте) наворотила бы такого, чего Дику и в страшном сне не снилось.
А ещё мы помним о возможности Искупления, да?
Как очень точно сказала одна девушка, разделяющее моё мнение о Диконе – «если бы он постучал ко мне в двери, я бы открыла».